Гера поглядела на меня.

— Нет.

— Не соскучимся, - подтвердил я.

— Хорошо, - сказал Энлиль Маратович. - Только начать придется издалека…

Он зевнул и закрыл глаза.

Прошла примерно минута тишины - видимо, Энлиль Маратович решил начать не просто издалека, а из такого далека, чтобы в первое время вообще ничего не было заметно. Я решил, что он уснул, и вопросительно посмотрел на Геру.

Гера пожала плечами. Вдруг Энлиль Маратович открыл глаза и заговорил:

— Есть одна старая идея, которая часто излагается в фантастических и оккультных книгах: людям лишь кажется, что они ходят по поверхности шара и глядят в бесконечное пространство, а в действительности они живут внутри полой сферы, и космос, который они видят - просто оптическая иллюзия.

— Знаю, - сказал я. - Это эзотерическая космогония нацистов - они даже собирались строить ракеты, которые полетят вертикально вверх, пройдут сквозь зону центрального льда и поразят Америку.

Моя эрудиция не произвела на Энлиля Маратовича впечатления.

— На самом деле, - продолжал он, - это чрезвычайно древняя метафора, которая была известна еще в Атлантиде. Она содержит прозрение, которое люди в те времена не могли выразить иначе, чем иносказательно. Прозрение вот в чем: мы живем не среди предметов, а среди ощущений, поставляемых нашими органами чувств. То, что мы принимаем за звезды, заборы и лопухи, есть просто набор нервных стимулов. Мы наглухо заперты в теле, а то, что кажется нам реальностью - просто интерпретация электрических сигналов, приходящих в мозг. Мы получаем фотографии внешнего мира от органов чувств. А сами сидим внутри полого шара, стены которого оклеены этими фотографиями. Этот полый шар и есть наш мир, из которого мы никуда не можем выйти при всем желании.

Все фотографии вместе образуют картину мира, который, как мы верим, находится снаружи. Поняли?

— Да, - сказал я.

— Простейший ум похож на зеркало внутри этого полого шара. Оно отражает мир и принимает решение. Если отражение темное, надо спать. Если светлое, надо искать пищу. Если отражение горячее, надо ползти в сторону до тех пор, пока не станет прохладно, и наоборот. Всеми действиями управляют рефлексы и инстинкты. Назовем этот тип ума "А". Он имеет дело только с отражением мира.

Поняли?

— Конечно, - сказал я.

— А теперь попробуйте представить живое существо, у которого два ума.

Кроме ума "А", у него есть ум "Б", который никак не связан с фотографиями на стенах шара и производит фантазмы из себя самого. В его глубинах возникает такое… полярное сияние из абстрактных понятий. Представили?

— Да.

— Теперь начинается самое важное. Представьте, что ум "Б" является одним из объектов ума "А". И те фантазмы, которые он производит, воспринимаются умом "А" в одном ряду с фотографиями внешнего мира. То, что ум "Б" вырабатывает в своих таинственных глубинах, кажется уму "А" частью отчета о внешнем мире.

— Не понимаю, - сказал я.

— Так только кажется. Вы оба сталкиваетесь с этим много раз в день.

— Можно пример? - спросила Гера.

— Можно, - ответил Энлиль Маратович. - Представь себе, скажем… Что ты стоишь на Новом Арбате и смотришь на два припаркованных у казино автомобиля.

По виду они почти одинаковые - черные и длинные. Ну, может быть, один чуть ниже и длиннее. Представила?

— Да, - сказала Гера.

— Когда ты замечаешь разницу в форме кузова и фар, отличие в звуке мотора и рисунке шин - это работает ум "А". А когда ты видишь два "мерса", один из которых гламурный, потому что это дорогущая модель прошлого года, а другой - срачный ацтой, потому что на таком еще Березовский ездил в баню к генералу Лебедю, и в наши дни его можно взять за пятнадцать грин - это работает ум "Б". Это и есть полярное сияние, которое он производит. Но для тебя оно накладывается на две черных машины, стоящих рядом. И тебе кажется, что продукт ума "Б" - это отражение чего-то, действительно существующего снаружи.

— Хорошо объясняете, - сказал я. - А разве оно не существует снаружи на самом деле?

— Нет. Это легко доказать. Все отличия, которые замечает ум "А", могут быть измерены с помощью физических приборов. Они останутся такими же и через сто лет. А вот те отличия, которые приписывает внешнему миру ум "Б", никакой объективной оценке или измерению не поддаются. И через сто лет никто даже не поймет, в чем именно они заключались. Понятно?

— А почему тогда разные люди, увидев эти две машины, подумают одно и то же? Насчет того, что одна гламурная, а другая срачная? - спросила Гера.

— Потому что ум "Б" у этих людей настроен на одну и ту же волну. Он заставляет их видеть одинаковую галлюцинацию.

— А кто создает эту галлюцинацию? - спросил я.

— Ум "Б" и создает. Точнее, множество таких умов, поддерживающих друг друга. Этим люди отличаются от животных. Ум "А" есть и у обезьяны, и у человека. А вот ум "Б" есть только у человека. Это результат селекции, которую провели вампиры древности.

— А зачем дойному животному этот ум "Б"?

— Тебе еще не ясно?

— Нет, - сказал я.

Энлиль Маратович посмотрел на Геру.

— Тоже нет, - сказала она. - Наоборот, только сильнее запуталась.

— А причина одна. Вы до сих пор думаете как люди.

В очередной раз услышав этот приговор, я рефлекторно втянул голову в плечи. Гера буркнула:

— Научите думать по-новому.

Энлиль Маратович засмеялся.

— Милая, - сказал он, - у вас в голове пять тысяч маркетологов срали десять лет, а вы хотите, чтобы я там убрал за пять минут… Вы только не обижайтесь. Я ведь вас не виню. Сам таким был. Думаете, я не знаю, о чем вы размышляете по ночам? Отлично знаю. Вы не можете понять, где и как вампиры достают человеческую красную жидкость. Вы думаете о донорских пунктах, об умученных младенцах, о подземных лабораториях и прочей белиберде. Разве не так?

— Примерно, - согласился я.

— Хоть бы одно исключение за сорок лет, - сказал Энлиль Маратович. - Вот это, если хотите знать, и есть самое поразительное, что я видел в жизни.

Эта всеобщая слепота. Когда вы поймете, в чем дело, она тоже покажется вам удивительной.

— А что мы должны понять? - спросила Гера.

— Давайте рассуждать логически. Если человек - дойное животное, его главным занятием должно быть производство пищи для вампиров. Верно?

— Верно.

— Теперь скажите, какое занятие у людей самое главное?

— Деторождение? - предположила Гера.